Ассоциация ветеранов боевых действий

20 декабря 1917 года постановлением Совета народных комиссаров была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Председателем Комиссии стал Феликс Эдмундович Дзержинский. Сначала ВЧК состояла всего из четырех отделов – организационного, информационного, по борьбе с контрреволюцией и по борьбе со спекуляцией. А располагалась ВЧК в доме № 2 по Гороховой улице в Петрограде.

Уже из названия новой организации понятно, какие именно проблемы считались тогда первостепенными. Борьба с иностранными разведками и шпионажем явно не относилась к их числу. А реальной угрозой новая власть считала подпольные офицерские организации, саботаж чиновников, спекуляцию, разгул бандитизма, анархию и пьяные погромы.

Именно по этой причине ВЧК не имела вначале специального контрразведывательного подразделения. Однако совсем скоро приоритеты стали меняться. Уже летом 1918 года выяснилось, что, несмотря на заявления западных правительств, их спецслужбы вовсе не намерены сворачивать свою подрывную работу против России. Поэтому уже в конце 1918 года в структуре ВЧК появился Особый отдел в количестве 11 человек, на который возлагались функции борьбы с иностранными спецслужбами.

Но в начале 1918 года, в первые дни существования ВЧК, о борьбе с иностранным шпионажем никто не думал. Более того, предполагалось, что поставленные перед чрезвычайной комиссией задачи – борьба с контрреволюцией и саботажем - будут решены довольно быстро, после чего надобность в такой структуре отпадет.

Именно поэтому ЧК рассматривалась как временный чрезвычайный специальный орган. Неслучайно в первые месяцы, примерно до апреля 1918 года, деятельность ЧК распространялась лишь на Петроград и губернию. И только весной 1918 года, после переезда правительственных учреждений, в том числе и самой ВЧК, в Москву, началось создание чрезвычайных комиссий на местах.

Уже к концу 1918 года в республике имелось 40 губернских и 365 уездных чрезвычайных комиссий, кроме того, были образованы ЧК в армии, на железных дорогах и в пограничной полосе. И работы им, судя по всему, хватало.
Одновременно с практической деятельностью в руководстве ВЧК шла весьма напряженная дискуссия о методах и средствах работы. Например, в течение всего 1918 года среди руководящего состава ВЧК не было единого мнения относительно использования в оперативном процессе секретных сотрудников и негласных средств. На жаргоне первых чекистов такие методы назывались «провокацией».

Так вот, многие товарищи считали провокацию наследием проклятого империалистического прошлого, недопустимым в новых революционных условиях. И поначалу эта точка зрения возобладала. На заседании коллегии ВЧК 18 марта 1918 года даже было принято специальное постановление "О недопустимости пользоваться провокацией в работе ВЧК". Впрочем, уже через несколько месяцев, в связи с резким обострением внутренней обстановки и оккупацией значительных территорий страны иностранными войсками, руководство ВЧК пришло к выводу, что без старых проверенных методов контрразведывательной работы не обойтись.

И все-таки в первые годы деятельности ВЧК негласные методы оперативно-розыскной работы не были главными. В этот период активно практиковались совсем иные методы: массовые обыски, облавы и засады, в ходе которых зачастую задерживались случайные и вполне лояльные новой власти люди. Именно поэтому уже осенью 1918 года в большевистских верхах всерьез рассматривался вопрос о кардинальной реорганизации ВЧК, в частности, о лишении чрезвычайных комиссий права выносить приговоры арестованным.

Дело дошло до того, что в ноябре 1918 года, в разгар "красного террора", вообще встал вопрос о ликвидации ВЧК. Об этом современная либеральная публика предпочитает не вспоминать, однако далеко не всем большевикам нравилась деятельность чрезвычайных комиссий.

В качестве аргументов против ВЧК выдвигались следующие доводы: недостаточное правовое регулирование ее деятельности, политические ошибки отдельных руководителей в области репрессивной политики, а также вопиющие факты злоупотреблений на местах. После жарких дискуссий предложение ликвидировать ВЧК было отклонено, однако в местные комиссии ушли распоряжения умерить свой репрессивный пыл и проводить более взвешенную карательную политику.

Первой серьезной операцией молодой советской спецслужбы стало раскрытие так называемого "заговора послов". Вкратце история такова.
Весной-летом 1918 года основные усилия западных спецслужб, работавших на восточном направлении, были направлены на дальнейшую дестабилизацию ситуации в России. Слабая, охваченная внутренней смутой, растаскиваемая на куски сепаратистами страна – вот идеальный сценарий для России, предусмотренный масонской Европой. Неудивительно, что западные разведки, особенно английская, активно поддерживали, в том числе и деньгами, любые попытки раскачать ситуацию в России, тем паче что врагов у новой власти было предостаточно.

По признаниям самих англичан, только в 1918 году британские спецслужбы израсходовали на подрывную деятельность против России не менее полутора миллионов рублей – деньги по тем временам немалые. Москву и Петроград наводнили английские, французские и американские шпионы. Многие из них работали под дипломатическим прикрытием. А потому вполне естественно, что уже летом 1918 года в поле зрения ВЧК попали высокопоставленные британские дипломаты, включая посла в России Роберта Брюса Локкарта.

Чтобы добыть доказательства антигосударственной деятельности иностранных дипмиссий на территории России, в ВЧК была разработана специальная операция по проникновению в среду иностранных разведчиков-дипломатов. Внешне все выглядело так. В подразделения латышских стрелков, расквартированные в Петрограде, были направлены сотрудники ВЧК Я. Буйкис и В. Спрогис.

Согласно плану операции, эти товарищи под видом националистически настроенных офицеров-латышей, проводящих антисоветскую агитацию среди солдат, должны были привлечь внимание иностранных разведчиков. Так оно и получилось. Вскоре Буйкис и Спрогис попали в поле зрения английского военно-морского атташе Кроми, выполнявшего функции резидента военно-морской разведки Великобритании. В то время Кроми активно работал над созданием антисоветского подполья в Петрограде и вербовал агентуру среди моряков Балтфлота и латышских стрелков. Так что, появление в Питере латышских "националистов" было воспринято британским резидентом как подарок судьбы.

Поверив в антисоветские убеждения Буйкиса и Спрогиса, Кроми написал им рекомендательное письмо к главе английской миссии в России Локкарту. Кроме того, перед их отъездом в Москву Кроми познакомил латышей с английским агентом Сиднеем Рейли, профессиональным разведчиком, прибывшим в Россию со специальной миссией от шефа британской разведки. Так сотрудники ВЧК сумели внедриться в среду английских дипломатов. А когда благодаря их усилиям были собраны убедительные доказательства многочисленных фактов шпионажа против Советской России, руководство ВЧК отдало приказ об аресте Локкарта и его коллег.

Вечером 31 августа 1918 года отряд чекистов оцепил здание посольства Великобритании на Дворцовой набережной в Петрограде и занял первый этаж. Англичане оказали вооруженное сопротивление. В результате перестрелки погибли несколько чекистов и британский атташе Кроми. В ту же ночь в Москве отряд ВЧК во главе с комендантом Кремля П.Д. Мальковым арестовал Локкарта и его помощника Хикса.

На допросе Локкарту было предъявлено обвинение в попытке организовать антигосударственный заговор. Англичанин явно не ожидал такого развития событий и поначалу откровенно растерялся. Потом, придя в себя, стал ссылаться на дипломатический статус и отказался от каких-либо объяснений. Вскоре Локкарта освободили, и он покинул Россию.

Всего же по «делу послов» проходило около 30 человек, так или иначе замешанных в связях с английской разведкой. Среди них - содержательницы конспиративных квартир актриса Оттен и сотрудница аппарата ЦИК Старжевская, служащий Центрального управления военных сообщений Александр Фриде и его родственники, бывший чиновник московской таможни Солюс, заведующий автоскладом Московского военного округа Трестер, французский разведчик-нелегал Анри де Вертимон, американский разведчик Каламатиано. Кстати, во время допроса Каламатиано на Лубянке в трости шпиона было обнаружено множество расписок его агентов о получении денег за различные услуги.

Так была неопровержимо доказана связь между антиправительственными силами внутри страны и заграничными разведками. Кстати говоря, в дальнейшем советские (а потом и российские) органы госбезопасности неоднократно сталкивались с фактами откровенного шпионажа британских и американских дипломатов против России. Примеров тому несть числа.

Одна из таких историй относится к 2006 году, когда в поле зрения российских контрразведчиков попали четыре британских дипломата: помощник официального представителя британской разведки в России Пол Кронтон, второй секретарь посольства Марк Доу и два секретаря-архивиста посольства - Кристофер Пирс и Эндрю Флемминг.

В деле также фигурировали российский гражданин, имя которого не разглашалось, и хитроумный приборчик для передачи секретной информации, закамуфлированный под неприметный с виду камень. Процесс обмена информацией выглядел так. Чудо-камень лежал себе на дорожке в одном из сквериков на окраине Москвы. В строго определенное время завербованный британцами российский гражданин пересылал данные с переносного компьютера на аппаратуру, находящуюся в камне. После чего такую же операцию проделывал и британский разведчик – с той лишь разницей, что, проходя мимо камня, он считывал информацию с помощью своего переносного компьютера.

Вой из-за шпионского камня тогда поднялся нешуточный. Особенно усердствовали так называемые правозащитные организации: их представители всегда начинают брызгать слюной от злости, когда Россия демонстрирует твердость и силу. А вскоре стала понятной истинная причина этого визга. Оказалось, что изобличенные в шпионаже британские дипломаты активно финансировали всевозможные российские неправительственные организации типа Московской хельсинской группы и иже с ней. Вот их представители, почуяв, что могут лишиться кормушки, и подняли вселенский гвалт. Что же касается шпионажа, его вынуждены были признать и сами британцы. Правда, сквозь зубы и спустя почти шесть лет. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Как видим, за прошедшие сто лет в области российско-британских и российско-американских отношений, по сути, ничего не изменилось. Несмотря на кардинальную смену политического строя, экономических институтов и даже самого названия страны, Россия для Запада по-прежнему враг номер один. А значит, работы у российских спецслужб в ближайшее время меньше не станет.