"Превосходство в осведомлённости в предметно-объектной области: значение в прикладной аналитике" - Игорь Понкин
Чт, 01/12/2023 - 07:12 | admin
Автор публикации - Игорь Владиславович Понкин, доктор юридических наук, профессор кафедры государственного и муниципального управления Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, профессор, председатель комиссии Общественного совета при Главном управлении МВД России по Московской области, эксперт "Ветеранских вестей".
Введение
Важнейшими параметрами практически в любой сфере прикладной аналитики (в том числе – в развед-аналитике, в контрразвед-аналитике и в военной аналитике) являются понятия «осведомлённость в предметно-объектной области» (англ. – «domain awareness»), «общая оперативная картина» (англ. – «common operating picture»), «ситуационная осведомлённость» (англ. – «situational awareness»), «превосходство в осведомлённости в предметно-объектной области» (англ. – «domain awareness superiority»), аналитическая конкурентоспособность (англ. – «analytical competitiveness»).
Этот комплекс вопросов очень слабо проработан и раскрыт в отечественной литературе, нуждается в обсуждении.
К вопросу о дефинициях
В общем устоявшемся значении, осведомлённость о предмете – это набранная (достигнутая) с опытом или в процессе подготовки (в том числе самообразования) когнитивная способность человека идентифицировать (узнавать, квалицифировать, определять) и понимать предмет в такой мере, чтобы осознавать и основательно высказывать своё собственное отношение к этому предмету и квалифицированно характеризовать его, осознавать меру своего понимания и свои рефлексии по поводу этого предмета.
Согласно Абхаю Кумару Сингху, «в целом, осведомлённость в предметно-объектной области и ситуационная осведомлённость охватывают очень похожие содержания, которые сводимы к “знанию того, что происходит вокруг нас”. Однако они имеют разнящиеся значения и не являются синонимами. Ситуационная осведомлённость определяется как восприятие и отражение элементов окружающей среды в определённом объёме времени и пространства, понимание их значения и прогнозирование их состояния в ближайшем будущем. Одним из ключевых понятий ситуационной осведомлённости является различение между человеком (или системой) и окружающей средой. Предметно-объектная область (“домен”) может быть физической (например – домен моря, океана или других судоходных водных путей) или концептуальным (например – кибер-домен сетевых систем). Осведомлённость в предметно-объектной области – это понимание того, как эта область функционирует и взаимодействует в своей среде и как она может повлиять на безопасность, охрану, экономику или окружающую среду. Осведомлённость в предметно-объектной области рассматривается как более широкое понятие, которое включает в себя, охватывает ситуационную осведомлённость. Осведомлённость в предметно-объектной области выходит за рамки осмысления того, что происходит в конкретной среде, и фокусируется на всём, что связано с этой конкретной средой. В отличие от этого, ситуационная осведомлённость делает акцент на пространстве и времени (конкретной ситуации) и, следовательно, больше ориентирована на операции и инциденты, на аналитику в режиме реального времени и на быстрое реагирование. В то время как ситуационная осведомлённость связана с конкретными миссиями и задачами, осведомлённость в предметно-объектной области – это не конкретная миссия или задача, а скорее – результат правильной интеграции разнообразного набора возможностей, которые обеспечивают лицам, принимающим решения, эффективное понимание конкретной области. Иными словами, ситуационная осведомлённость, контекстуализированная посредством интеграции всех необходимых и доступных данных, информации и разведданных, обеспечивает осведомлённость в предметно-объектной области» [1].
О некоторых подходах в США относительно значения и путей достижения превосходства в осведомлённости в предметно-объектной области
Как отмечает Роберт М. Райдер, в июле 2020 года разрабатываемая в США концепция интегральных боевых действий включала рабочее определение преимущества в осведомлённости, которое заключалось в оперативной «способности интегрировать информационные возможности космоса, кибернетики, средств электромагнитного спектра и когнитивной деятельности для повышения осведомлённости и понимания принимающего решения лица быстрее, чем противник, в то же время подавляя способность противника делать то же самое». Осведомлённость в предметно-объектной области и превосходство в осведомлённости в предметно-объектной области – это связанные с интеллектом концепты, поддерживающие информационное преимущество. «Осведомлённость в области» – это составная конструкция из двух существительных, «область» и «осведомлённость», где «область» функционирует как прилагательное для описания осведомлённости. Что такое «область», зависит от контекста; соответствующие современные определения включают в содержание этого понятия поле, область, сферу или направление знаний, вид деятельности, модальность и размерность влияния, ответственность или физическую область, характеризующуюся специфическими особенностями. Осознание проще: это качество или состояние реализации, восприятия, знания, понимания того, что что-то происходит (либо не происходит) или существует (либо не существует). Осведомлённость в предметно-объектной области – это оперативное знание конкретной сферы интересов и понимание её взаимодействия с другими сферами в данной среде. Расширяя осведомлённость в предметно-объектной области во всех референтных сферах, структуры развед-сообщества посредством совместных ISR-мероприятий (intelligence, surveillance and reconnaissance (ISR)) и операционных средств сбора данных обеспечивают должного уровня осведомлённость в предметно-объектной области. Данное определение осведомлённости в предметно-объектной области включает в себя наличие институциональных знаний обо всех операционных областях, в которых развед-организация собирает разведывательные данные, и знание того, как внутренние области политики, возможностей, операций и других факторов влияют на способность организации обеспечивать осведомлённость об операционной области. Настоящее превосходство в области осведомлённости о предметно-объектной области является предиктивным, а не просто описательным [2].
Как заявляется, превосходство в осведомлённости помогает командирам всех уровней в боевом пространстве принимать наилучшие решения, создавая условия для скорейшего достижения успеха с меньшими рисками. Поэтому НАТО будет продолжать разрабатывать и приобретать целый спектр сетевых информационных систем (автоматизированных информационных систем) в поддержку деятельности стратегического командования НАТО. Эти системы охватывают ряд областей, в том числе наземные, воздушные и морские операции, разведку, тыловое обеспечение, с целью улучшения информированности и повышения эффективности комплексного надзора, принятия решений, командования и управления [3].
Предпосылки обретения превосходства над конкурентами (над противником) в прикладных аналитических исследованиях
Обладание информацией и знаниями – ключ к преимуществу над конкурентами. Но самого по себе этого недостаточно. Чтобы использовать преимущества, которые открывает изобилие разнообразных данных, и не растеряться при столкновении с объёмом и скоростью их поступления, требуются надёжные и масштабируемые практики управления данными [4]. Именно прикладная аналитика выступает ключевым инструментом повышения степени осведомлённости о реальных фактах, явлениях и процессах [5].
Где и в чём возможно изыскать и обрести превосходство над конкурентами (над противником) в прикладных аналитических исследованиях, как обеспечить его?
Полагаем, что недооценёнными конструктивными потенциалами (и весьма большими) обеспечения превосходства в прикладной развед-аналитике обладают следующие направления (перечень не является исчерпывающим и должным образом классифицированным, просто перечислим):
– налаживание (на качественно совершенно иных уровнях) систем должной подготовки в прикладной аналитике [6] (в модальности, принципиально совершенно далёкой и принципиально обособленной от «накачки» философствованиями, речь должна идти об инженерии знаний);
– привлечение методологий и инструментариев интеллектуализированной аналитики и прагматической аналитики, иных сложных инструментальных подходов прикладной аналитики, задействование релевантных технологий машиной аналитики;
– привлечение методологий и инструментариев из других направлений прикладной аналитики;
– высокоразвитая и хорошо налаженная девиантология прикладной аналитики;
– применение юнитов искусственного интеллекта;
– стремление к оперированию данными более высокого качества и обеспечение этого;
– привлечение частных развед-компаний.
Привлечение методологии и инструментов интеллектуализированной аналитики и прагматической аналитики
Интеллектуализированная аналитика (англ. – «smart analytics») позволяет эффективно аналитически препарировать большие объёмы данных, позволяет извлекать выгоду из всей информации, которую было бы невозможно уже подвергнуть аналитической обработке традиционными методами. Традиционно решения принимались на основе интуиции и опыта, однако возможность интеллектуализированной аналитики экстраординарных объёмов данных ввела в уравнение новую переменную. Интеллектуализированная аналитика позволяет нам отделить ценную информацию от шума, чтобы в рекордно короткие сроки найти ответы или решения, которые нельзя было обнаружить на виду. Интеллектуализированная аналитика позволяет нам уверенно вести себя в таких сложных ситуациях, как те, в которых задействовано большое число переменных. Общество сталкивается уже с такими объёмами данных, которые невозможно подвергнуть аналитической обработке традиционными методами. По мнению учёных из Университета Сан-Диего, ожидается, что к 2024 году серверы компаний будут ежегодно обрабатывать совокупно объём данных, эквивалентный столбцу книг, заполненному аналогичной информацией, который условно достигает ближайшего созвездия к Солнечной системе. Это колоссальное количество данных, которые необходимо собрать и подвергнуть аналитической обработке. Однако последние достижения в области машинной прикладной аналитики позволяют компаниям аналитически обрабатывать такой объём данных за миллисекунды. Программы машинной прикладной аналитики способны обнаруживать даже малейшие изменения и немедленно реагировать на них. Машинная аналитическая обработка данных в режиме реального времени позволяет связывать события, обнаруживать закономерности и генерировать релевантные ответы. Интеллектуализированная аналитика позволяет обнаруживать краткосрочно-актуальную информацию, что было бы невозможно при традиционных подходах к аналитике, поскольку срок действия актуальности информации истёк бы [7].
Прагматическая аналитика относится к набору лингвистических и логических инструментов, с помощью которых аналитики разрабатывают систематические описания дискурсивных взаимодействий, стремясь определить весь спектр выводов, которые читатель (слушатель) сделал бы, столкнувшись с речевыми выражениями автора или говорящего, рассматриваемыми в контексте. В частности, прагматическая аналитика подходит для практики конкретно-исторических исследований (ясно, что не ограничиваясь ими), в которых исследователи реконструируют посредством построения сюжетов исторические эпизоды, которые были значимы для исторических акторов до того, как они стали значимыми как объекты аналитики, пытаясь восстановить это значение, чтобы понять действия акторов и тем самым понять, почему события пошли именно так, а не иначе. В силу направленности на систематические исследования значений в контексте взаимодействия, прагматическая аналитика полезна для эмпирической проверки конструктивистских формулировок, особенно тех, которые теоретизируют роль акторов в создании значений, практик, структур и институтов посредством их речевых актов и коммуникативных взаимодействий [8].
Эти подходы позволяют лучше видеть существенно-значимые «мелочи» в прикладной аналитике. «Нельзя быть дисциплинированным в великих делах и недисциплинированным в мелочах», – сказал американский генерал Джордж Паттон в мае 1941 года [9].
Привлечение подходов и методов из других направлений прикладной аналитики
Различные направления прикладной аналитики способны существенно обогащать (и по факту обогащают) друг друга.
Так, Фриц Эрмарт указывает, что, продвинутые развед-аналитики нередко обоснованно отсылают к книге Алвана Файнштайна «Клиническое суждение» [10], поскольку модель медицины внутренних органов отлично подходит развед-аналитике для критически-осмысливаемой и адаптируемой аналогизации: наука (как основа), передача знаний (обучение, образование), стажировки, набирание знаний и опыта, а затем – опытные суждения, интуиция, безграничное усердие и ценное второе мнение [11].
Девиантология прикладной аналитики
Как указывает Фриц Эрмарт, то, что мы с обманчивой (и самообманчивой) простотой называем аналитикой, часто является аналитическими патологиями (или вообще «пустышками»), а потому совершенно необходима интеллектуальная профессионализация развед-аналитики [12]. И вообще сегодня слово аналитика «вышла в тираж», когда реальной аналитики и не сыскать почти, но каждый «блогер» и каждый журналист (зачастую без профильных образований), даже лицо без определённого рода образования и занятий произвольно и аррогантно называет «аналитикой» свои сочинения (говоря языком Пола Фейерабенда, «лингвистические погремушки» [13]), а себя – «аналитиком-экспертом».
Между тем, качественно налаженная система производства прикладных аналитических продуктов (со встроенным механизмом девиантологии [14] аналитики) имеет очень существенное значение для государственного управления и государственного строительства. И недопустимо не заниматься выявлением, осмыслением и превенцией причин и предпосылок дефектов, дисфункций и сбоев, иных патологий прикладной аналитики, если есть понимание необходимости и есть интенции оставаться на переднем крае должных сбора и аналитической обработки разведданных, проведения такой же эффективной работы в иных сферах. Недопустимо сводить это к профанациям, гипертрофированно-упрощённым схематизациям.
Как писал Шарль Ардан дю Пик почти полтора столетия назад, «часто случается, что те, кто рассматривают вопросы войны, взяв оружие за отправную точку, без колебаний предполагают, что человек, призванный использовать его, всегда будет использовать его так, как это предусмотрено и предписано их правилами и предписаниями. Но боец, задуманный [в военной теории] как разумное существо, отказывающееся от своей подвижной и изменчивой природы, чтобы превратиться в бесстрастную пешку и функционировать как абстрактная единица в комбинациях на поле боя, – это “человек кабинетных спекуляций”, но он не есть человек реальности. Этот из плоти и костей, это тело и душа; и как бы часто ни была сильна душа, она не может настолько укротить тело, чтобы не было бунта плоти и смятения духа перед лицом разрушения» [15]. То же самое можно адресовать и военным аналитикам и развед-аналитикам, упрощение восприятия которых и управления которыми вредит делу. Подгонка практика-аналитика под прокрустово ложе примитивизированного его образа не может не повлечь дефектного результата на выходе.
Значительное число наиболее серьёзных из сбоев в работе разведывательного сообщества США является следствием не столько недостатков в сборе, организации или управлении этими процессами, сколько именно недостатков в аналитической обработке разведывательной информации. Серьёзные недостатки – с особым акцентом на аналитические неудачи – проистекают из дисфункционального поведения и дефектных практик внутри отдельных развед-подразделений и не могут быть устранены ни структурными изменениями в организации сообщества в целом, ни расширением полномочий централизованного управления в развед-сообществе [16].
Едва ли где-то ещё ситуация существенно отлична от этой. И это обязательно следует принимать во внимание.
Как писал Ли Якокка, «ошибки составляют неотъемлемую часть жизни, полностью избежать их невозможно. Следует надеяться лишь на то, что они не обойдутся слишком дорого и что одну и ту же ошибку вы не совершите дважды» [17].
По Джеффри Куперу, «улучшение аналитических продуктов, предоставляемых компонентами разведывательного сообщества, должно начинаться с критической и тщательной оценки того, как эти продукты создаются» [18]. По Дональду Стоуксу, патологии (в данном случае – прикладной аналитики) могут оказываться и часто оказываются «одновременно и постоянным источником понимания нормального функционирования системы, и мотивом для расширения базовых знаний» [19].
Согласно Джеффри Куперу, система мониторинга и вскрытия аналитических патологий позволяет сделать четыре вывода, которые имеют решающее значение как для точной диагностики, так и для разработки эффективных средств защиты. Во-первых, система позволяет аналитикам выявлять отдельные аналитические препятствия и определять их источники. Во-вторых, она побуждает аналитиков выявлять системные патологии, которые являются результатом тесно связанных сетей, и находить связи между отдельными дефектами. В-третьих, она демонстрирует, что каждая из этих сетей (а значит, и каждая системная патология) обычно охватывает несколько уровней в иерархии разведывательного сообщества. В-четвертых, схема подчёркивает необходимость лечения как системных патологий, так и отдельных дефектов путём сосредоточения эффективных мер по исправлению ситуации на нужном направлении и на соответствующем уровне [20].
Джеффри Купер выделяет следующие важные для обсуждения аналитических патологий позиции:
1) дисфункциональные практики и процессы, которые развились в культуре аналитики разведданных, выходят далеко за рамки классических препятствий, описанных Ричардсом Хойером в книге «Психология развед-аналитики» [21]; необходимо создать более эффективную аналитическую парадигму, включающую лучшие методы прикладной аналитики из современной когнитивной науки и использующую полезные и легко применимые вспомогательные инструменты для преодоления этих дефектов и для предотвращения их накопления с трансформациями в системные патологии;
2) более того, отдельные дефекты образуют тесно связанные и взаимоусиливающие друг друга сети, которые приводят к крайне дисфункциональным аналитическим патологиям и повсеместным неудачам. Необходима тщательная реконцептуализация всего процесса аналитики; новый подход должен включать в себя более тесную связь, более интерактивную и более сопряжённую серию сетей производителей и пользователей разведывательной информации; кроме того, он должен быть разработан таким образом, чтобы выявлять и исправлять ошибки в рамках рутинных процедур, а не оставлять их для обнаружения в ходе аналитики после выдачи (распространения) информации;
3) новые проблемы и обстоятельства требуют принципиально иных подходов как к сбору данных и их аналитической обработке, так и к процедурам, которые их поддерживают. Очевидно, что серьёзные проблемы в существующей организационной структуре разведывательного сообщества отражаются в плохой расстановке приоритетов, руководстве и координации критически важной деятельности по сбору и анализу, однако многие проблемы более фундаментального и глубокого характера существуют внутри структурных подразделений разведывательных служб. Устранение этих дисфункциональных процессов, неэффективных методов и укоренившейся дефектной «культуры» – это не только вопрос расширения полномочий, ужесточения бюджетного контроля или улучшения управления. Необходимо стратегическое видение, направленное на устранение системных патологий, руководство, понимающее, как следует улучшить ключевые функции, и устойчивая долгосрочная приверженность восстановлению профессионального опыта и этики;
4) необходима точная диагностика коренных причин проблем «внутри» иерархических структурных подразделений; в противном случае, меры по их устранению будут всего лишь «пластырем». Например, аналитические проблемы возникают на четырёх организационных уровнях: 1) отдельные конкретные аналитики; 2) аналитические подразделения, включая их процессы, практику и культуру; 3) отдельные разведывательные службы; 4) общий аппарат всей системы обеспечения национальной безопасности, который включает всё разведывательное сообщество в дополнение к исполнительным органам, ответственным за разработку политики, и соответственно решение проблем на всех четырёх взаимосвязанных уровнях требует комплексного вмешательства, включающего решения, адресованные каждому уровню и предназначенные для каждого элемента проблемы;
5) разведывательное сообщество должно использовать больше перспектив в своей работе и создавать более эффективные методы «доказательства» и проверки при выстраивании своих знаний и прогнозов; в частности, оно должно перенять проверенные практики из науки, права и медицины, включая более открытое общение и самообследование;
6) какими бы ни были детали структур или полномочий, руководство развед-сообщества должно гарантировать, что меры по исправлению ситуации будут реализованы в каждом подчинённом ведомстве и во всём развед-сообществе; более того, всё это должно быть сделано с осознанием того, что изменения будут происходить постоянно и что не существует статичного места, где «правильные» решения были бы уже найдены в полной мере (и можно остановиться на том); организационные структуры и процессы должны быть разработаны таким образом, чтобы развиваться вместе с этим осознанием и адаптироваться к нему [22].
Если на сегодня объективно теория девиантологии (в целом) государственного управления – это расширяющийся системный комплекс знаний, находящийся в стадии генезиса и тестирования, формирующаяся наука, то девиантология развед-аналитики и в целом девиантология прикладной аналитики – лишь в начальной стадии зарождения и становления.
Можно ли ввести в заблуждение работающий на разведку противника юнит искусственного интеллекта?
Преимущества юнитов искусственного интеллекта – мнимые (коих очень много) или уже валидируемо достигнутые и реально воплощённые (коих тоже немало) – описаны уже в очень обширном объёме научной и прикладной аналитической литературы [23]. Но из излагаемого в литературе дискурса почти всегда исключён вопрос о том, возможно ли обмануть, ввести в заблуждение юнит искусственного интеллекта и даже сеть из юнитов искусственного интеллекта. Этот вопрос на пике актуальности в условиях, когда НАТО в своей прокси-войне против России сегодня активно задействует технологии и юниты искусственного интеллекта, во всяком случае активно тестирует их в части решения задач сбора, сведения и прикладной аналитической обработки поступающих развед-данных.
Одним из множества способов такого блокирования («ослепления») искусственного интеллекта противника, можно (по аналогии с манипулированием естественным интеллектом человека) назвать его сенсорную перегрузку.
Так, в литературе уже обозначают риски для подразделений разведки по открытым источникам (англ. – «open source intelligence», OSINT) «подвергнуться цифровому наводнению в виде потоков (серий) искажённых или полностью сфабрикованных образов событий в социальных сетях, которые непосредственно угрожают текущим или ближайшим тактическим операциям, что называется “нагнетанием событий” (“событийным загрязнением”). Последующие ответвления заграждения событий, перехвата трендов и точечных усилий по дезинформации могут нарушить процесс принятия решений на тактическом уровне, редундантно перегрузить средства разведки, наблюдения и обнаружения целей» [24]. Если такой операцией против противника будет управлять юнит искусственного интеллекта с нашей стороны, то исход вполне может быть искомо положительный.
Есть и иные способы введения юнита искусственного интеллекта в заблуждение [25].
Вместо заключения
Прикладная аналитика становится всё более мощным оружием в военном противостоянии государств. Но, как сказал ещё Перикл, «сила моря даруется тем, кто умеет ею пользоваться». И как писал Шарль Ардан дю Пик, орудия битвы ценны, только если умеешь ими пользоваться [26].
Осведомлённости в ключевых предметно-объектных областях в сфере обороны и безопасности становятся залогом генерирования общей адекватной осведомлённости о злонамеренных планах и действиях противника [27].
Разведывательное сообщество обычно не склонно к саморефлексии и, как правило, избегает глубокого самоанализа, но признание и принятие серьёзности своих проблем всеми уровнями развед-сообщества является необходимой предпосылкой для подлинных конструктивных изменений, включая значительные модификации текущей организационной культуры и этоса [28].
02.12.2022 на заседании Совбеза РФ был обсужден комплекс вопросов о подготовке кадров для обеспечения информационной безопасности страны [29].
К сожалению, с достаточно высокой долей уверенности можно полагать, что описанным выше вопросам, а равно, в принципе, вопросам надлежащего выстраивания и налаживания системы высококлассной подготовки в прикладной аналитике в этих мероприятиях должного места не найдётся. Слишком велики сегодня в России косность и ригидность (невосприимчивость или слабая восприимчивость) к конструктивным изменениям существующих (именуемых аналитическими) структур, ключевые аналитические должности которых в немалой степени замещены людьми, не умеющими (банально – не наученными) и не способными должным образом мыслить и писать (порою, даже имея и докторские степени), а нередко используемых и просто как «отстойники» для «досиживания до пенсии» генералов, которым приданы в качестве «литературных енотов» майоры, подполковники и полковники, увы, опять же нередко столь же «разбирающиеся» в прикладной аналитике.
Но, как говорится, «дух времени» (нем – «Zeitgeist») просто уже требует этого. Понятно, что нужны хорошие учителя (профессионально знающие прикладную аналитику и владеющие её инструментариями, в определённой мере влюблённые в прикладную аналитику, в соответствующую экспертную деятельность) и надлежащие учебники, но здесь нет замены, прежде всего, должным хорошим решениям сверху.
Мы должны понимать, что существенные нестроения сегодня в подготовке в развед-аналитике, в контрразвед-аналитике и в военной аналитике влекут чрезмерность неверных решений, что в свою очередь даёт на выходе прирост потерь личного состава и техники, военные неудачи, непредотвращённые диверсии. А потому сложившаяся ситуация объективно уже касается всех нас.
Литература, ссылки
1. Singh A.K. What is the difference between domain awareness and situational awareness in defence/security? [В чём разница между осведомлённость в предметно-объектной области и ситуационной осведомлённостью в сферах обороны и безопасности?] //
2. Ryder R.M. Domain Awareness Superiority Is the Future of Military Intelligence [Превосходство в осведомлённости в предметно-объектной области – будущее военной разведки] // Military Review. – 2021, November-December. – P. 67–74. – P. 69–70.
3. Силы и средства НАТО //
4. DAMA-DMBOK: Свод знаний по управлению данными. 2-е изд. / DAMA International: Пер. с англ. Г. Агафонова. – М.: Олимп–Бизнес, 2020. – 828 с. – С. 2, 4.
5. Курносов Ю.В. Алгебра аналитики. Секреты мастерства в аналитической работе. – М.: РУСАКИ, 2015. – 288 с. – С. 264.
6. См.: Понкин И.В., Лаптева А.И. Методология научных исследований и прикладной аналитики: Учебник. Изд. 3-е, дополн. и перераб. / Консорциум «Аналитика. Право. Цифра». – М.: Буки Веди, 2022. – 754 с. – С. 91–202.
7. Smart Analytics: Benefits and Features [Интеллектуализированная аналитика: преимущества и возможности] //
8. Duffy G. Pragmatic Analysis [Прагматическая аналитика] // Qualitative Methods in International Relations: A Pluralist Guide / Edited by A. Klotz and D. Prakash. – New York: Palgrave Macmillan, 2008. – xii; 260 p. – P. 168–186. – P. 168.
9. Цит. по: General George Patton-jr. Quotes //
10. Feinstein A.R. Clinical judgment [Клиническое суждение]. – Baltimore: Williams & Wilkins, 1967. – vii; 414 p.
11. Ermarth F. Foreword // Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. vii.
12. Ermarth F. Foreword // Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. vii.
13. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки: Пер. с англ. и нем. / Общ. ред. и авт. вступ. ст. И.С. Нарский. – М.: Прогресс, 1986. – 542 с. – С. 68.
14. Может быть выстроена, в числе прочего, с опорой на нашу теорию девиантологии государственного управления. См.: Понкин И.В. Девиантология государственного управления: Учебник. – М.: ИНФРА-М, 2019. – 301 с.
15. Ardant du Picq C. Etudes sur le combat [Исследования боевых действий]. – Paris: Librairie Hachette et Cie et Librairie J. Dumaine, 1880. – vii; 296 p. – P. 7–8.
16. Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. 3.
17. Якокка Л. Карьера менеджера. – М.: Попурри, 2007.
18. Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. 1.
19. Stokes D.E. Pasteur’s Quadrant: Basic Science and Technology Innovation [Квадрант Пастера: фундаментальные научные и технологические инновации]. – Washington (D.C., USA): Brookings Institution Press, 1997. – xv; 180 p. – P. 23.
20. Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. 1.
21. Heuer, jr. R.J. The Psychology of Intelligence Analysis [Психология развед-аналитики]. – Washington (DC, USA): CIA Center for the Study of Intelligence, 1999. – xxv; 184 p.
22. Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. 6–7.
23. См., например: Морхат П.М. Право и искусственный интеллект / Предисл. И.А. Близнеца и И.В. Понкина; под ред. И.В. Понкина / Российская гос. академия интеллектуальной собственности. – М.: Юнити-Дана, 2018. – 544 с. Понкин И.В., Редькина А.И. Искусственный интеллект с точки зрения права // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. «Юридические науки». – 2018. – Т. 22. – № 1. – С. 91–109. Понкин И.В. Военная аналитика. Военное применение искусственного интеллекта и цифры / Консорциум «Аналитика. Право. Цифра». – М.: Буки Веди, 2022. – 106 с.
24. Rasak M.J. Event Barraging and the Death of Tactical Level Open-Source Intelligence [Шквал событий и смерть разведки тактического уровня с открытым исходным кодом] // Military Review. – 2021, January-February. – P. 48–57. – P. 48.
25. См., например: Гарбук С.В., Губинский А.М. Искусственный интеллект в ведущих странах мира: стратегии развития и военное применение. – М.: Знание, 2020. – 590 с. – С. 174.
26. Ardant du Picq C. Etudes sur le combat [Исследования боевых действий]. – Paris: Librairie Hachette et Cie et Librairie J. Dumaine, 1880. – vii; 296 p. – P. 97, 211 et al.
27. Agnihotri P. Shared Situational and Domain Awareness as an Initial Framework for Strengthening the Quadrilateral Security Dialogue [Общая осведомлённость о ситуации и предметной области как исходная основа для укрепления четырехстороннего диалога по вопросам безопасности] //
28. Cooper J.R. Curing Analytic Pathologies: Pathways to Improved Intelligence Analysis [Терапия аналитических патологий: пути к совершенствованию развед-аналитики]. – Washington (D.C., USA): Center for the Study of Intelligence, 2005. – xi; 69 p. – P. 6.
29. Путин обсудил с Совбезом подготовку кадров для обеспечения информационной безопасности //
Tags: